Алаяқтық: кейбір тірі қалғандардың кереметімен

2024 Автор: Harry Day | [email protected]. Соңғы өзгертілген: 2023-12-17 15:48

Автордан: Клиенттің келісімімен жарияланған.

Менің клиентіммен бір апта ішінде болған оқиғаларды және алдағы демалыс күндеріне жоспарларым туралы егжей -тегжейлі есеп беруден басталған Skype кездесулерінің бірінде (дәлірек айтқанда, 11 -де), мен мұның бірі деп ойладым. кездесулер -мұнда шынайы мен қазіргі кезде ештеңе болмайды. Жұмыс үстелінде отырған кісі әдеттегідей тұтқаны қинады. Бұрын мен қаламмен ойнаудың қажеттілігін зерттеуге тырыстым, ол үзіліс кезінде әр сессияда ерекше қарқынды түрде көрінді. Бұл жолы мен тағы бір әрекетті жасадым, қағазды алып, «өзіне сурет салатын» нәрсені салуды өтіндім. Нұсқауды бірнеше рет қайталағаннан кейін, ол адамның түсініспеушілігін тудырды және принтердің науасынан қағаз парағын алып, сурет сала бастады. Сызба өте тез аяқталды, содан кейін мен ер адамнан суретті суретке түсіріп, маған жіберуін өтіндім.

Норвегиялық экспрессионист -суретші Эдвард Мунктың «Айқай» картинасын ешқашан көрмеген адамды кездестіру сирек кездеседі. Алайда, белгілі болғандай, бәрі оны көрмеген және оның сюжетінің құрылу тарихы туралы бірдеңе білмеген. Мен клиент салған суреттің жіберілген фотосуретін ашқанда, мен өзімді ұстай алмай: «Бұл Мунхтың» айқайы «! Қызығушылық танытқан клиент: «Бұл нені білдіреді?» - «Жоқ, енді сіз бізге бұл нені білдіретінін айтыңыз.»

Ручкой, которую из раза в раз теребил мужчина, во время сессий был преодолен рубеж, за которым слова беспомощны, но смыслы остаются. Рисунок, который так напоминает шедевральный «Крик» Мунка, свидетельствовал о том примитивном крае психического опыта, который называют сенсорно-доминирующей, до-символической психической организацией.

Тактильные ощущения от прикосновения к ручке также могут нести в себе функцию аутистической формы и восстанавливать чувство сенсорного комфорта и безопасности.

Р. Ледерман предпологает, что ребенок, который не получил опыта физической и эмоциональной «пришвартованности» к матери, лишен и чувства психологической «гравитации», что с высокой долей вероятности способствует впоследствии развитию нарциссических или пре-психотических личностных структур.

Анализ рисунка клиента вызывает у него ощущение растекания, падения в бесконечное, бесформенное пространство, что заставляет мужчину снова ухватиться за ручку, что не только снова отсылает к аутистическим переживаниям и отражает базовую тревогу аутистически-сенсорной позиции, но также используется мужчиной как переходный объект, контакт с которым продуцирует ощущение связи с внешней реальностью и предотвращает надвигающийся психический Армагеддон.

Создавалось впечатление, что, сосредотачиваясь на своих тактильных ощущениях, мужчина бессознательно пытается создать что-то вроде «сенсорного тампона», чтобы «заткнуть» возникающие в терапевтическом диалоге паузы. Паузы, которые переживаются мужчиной как депривация и изоляция, репрезентируют в «здесь-и-сейчас» терапевтического процесса определенные «пустоты» в опыте его ранних отношений с матерью. Между тем, отношения с матерью до этой сессии никогда не становились предметом рассмотрения.

После той сессии я серьезно задумалась о продолжении с этим клиентом психотерапии в связи с волновавшими меня ограничениями терапевтических возможностей, накладываемых фактической дистанцией между мной и клиентом. Вероятно, мои тревоги были переданы по бессознательным каналам восприятия и без того хрупкой психической организации мужчины во время следующей сессии, оформившись у него в виде фантазии, что я – девочка лет 8-10, которая несет в руке надувного человечка на ниточке, с которым себя ассоциировал мужчина, и страхом перед тем, что девочка (я) отпустит человечка (клиента) и он полетит «неизвестно куда». При этом мужчина то и дело проводил ладонью по поверхности стола, за которым сидел (вероятно, отсутствовала в непосредственной близости ручка или существовала потребность в более плотном тактильном контакте, обеспечивающем снижение до-символической тревоги).

На этой же сессии мужчина рассказал, о чем «почему-то» не рассказал в предыдущий раз. Мать мужчины родила его семимесячным, и насколько он знает из каких-то обрывков разговора своей бабушки и его тетки (младшей сестры матери) с ее третьей попытки родить ребенка, а две предыдущие беременности закончились выкидышами. Кроме этого мужчина «кое-что знал» о «странных» поступках матери во время беременности и гнетущем ее чувстве одиночества в связи с отъездом его отца на заработки. Имплицитная память, которая охватывает до-символический и до-структурный опыт ребенка в его отношениях с матерью и со средой, в которой он развивается, может вмещать в себя опыт пренатального периода, когда ребенок скорее вбирает в себя психическую, чем биологическую жизнь матери. Этот опыт остается до-символическим и до-структурным и довлеет над аффективной, эмоциональной и познавательной жизнью человека, определяя его межличностные отношения, которые у моего клиента были существенно нарушены.

Психотерапия, проводимая в режиме видео-онлайн, тем не менее имеет свою специфику, особенно с «хрупкими» клиентами, имеющими нарушения в самом онтогенетически раннем опыте, с неудачной матрицей формирования раннего опыта Я. Об этом свидетельствовали несколько сновидений мужчины, которые вызывали у него чувства изолированности и отчужденности от меня, подобные тем, которые он испытал в детстве. Так, в одном сновидении мужчина оказывается на заброшенном космическом корабле с заканчивающимся в кислородном баллоне воздухом. Он смотрит на маленький экран и видит крошечных размеров землю и меня на ней. Он пытается стуком по экрану сообщить мне о своем бедственном положении, но расстояние между нами таково, что я не в силах его услышать. Несомненно, что подобные сновидения отображали трансферентные переживания мужчины, однако «экран» (который появлялся еще в трех сновидениях) усиливал эти переживания.

В дальнейшем мужчина во время сессий неоднократно возвращался к одиннадцатой сессии и нарисованному изображению. На одну из наших встреч он «принес» это высказывание Э. Мунка:

« Я шёл по тропинке с двумя друзьями - солнце садилось - неожиданно небо стало кроваво-красным, я приостановился, чувствуя изнеможение, и опёрся о забор - я смотрел на кровь и языки пламени над синевато-чёрным фьордом и городом - мои друзья пошли дальше, а я стоял, дрожа от волнения, ощущая бесконечный крик, пронзающий природу».

Мужчина рассказал, что накануне своего «изучения» творчества Э. Мунка в целом и «Крика» в частности он поймал себя на том, что безотчетно рисует фигуру, подобную той, которую изобразил по моей просьбе на одиннадцатой встрече. Отложив ручку, он отправился в интернет в поисках информации о картине и Э. Мунке, тогда он и прочитал вышеприведенный фрагмент, который существенно взволновал моего клиента. Воспроизведу его слова по памяти: «Я ощутил внутреннюю дрожь и сердцебиение, настолько знакомыми мне показались эти слова художника». На той встрече нам не удалось избежать тупиковых дискуссий, и продвинутся как в понимании, так и переживании «Крика».

На последующих сессиях, как бывало неоднократно после того, как мы попадали в тупик, мужчина предпочитал «уходить» от сложных тем, но этот «уход» я не склонна рассматривать как сопротивление. Такие сессии требовали от меня долготерпения, фасилитации, а не форсирования, так как этот этап терапии требовал создания возможности для клиента начать свое развитие в зародыше Я, которое нуждалось, несомненно, во времени и условиях для созревания. «Преждевременные роды» точно были не нужны. На одной из этих сессий я рассказала о работе Артура Янова «Первичный крик», через неделю эта, нужно сказать не маленькая по объему книга, была прочитана мужчиной. Он сказал, что книга в целом ему понравилась, а одна фраза настолько зацепила его, что он ее выписал и «принес» на сессию:

«Я могу уподобить этот вопль лишь душераздирающему крику человека, которого собираются убить».